«А значит, чего вы волнуетесь? Ведь об этом же речь не идет. ведь мы же не можем говорить о том, что сегодня люди, которые голосуют за правящую партию, это все равно, что люди, которые проголосовали за нацистскую партию в Германии. Ведь мы ж не можем этого говорить! Мы ж не можем говорить, что всякий, кто проголосует за «Единую Россию» впоследствии будет судим на Нюрнбергском процессе. Мы же не можем этого говорить. Ведь правда же? так что же вы тогда эту ситуацию… так сгущаете эти краски?»

Хороший вообще разговор, правда? Большое спасибо – расстреливать не будут. Замечательно, что не будут судить, я надеюсь, международным судом за голосование за эту партию. Большое спасибо – я очень рад. До этого мы еще не дошли. Но только я прошу обратить внимание, что мы это обсуждаем вполне всерьез сегодня. Есть те, которые считают, что нет, не дошли. Есть те, которые считают, что да, приблизились вплотную. Некоторые говорят – «Да нет, в общем, мы уже там». По-разному бывает. Но мы обсуждаем это как фактор. Вы можете себе представить что-нибудь подобное всего год тому назад? 365 дней тому назад вот такой разговор был бы возможен?! «А будут ли стрелять после этого выступления президента? Означает ли оно, что нас будут убивать? Или все-таки пока еще не означает?» Вы знаете, я бы дождался следующего выступления президента – может, тогда станет яснее, будут ли убивать. Хороший разговор. Разговор ведь идет. Сам факт этого разговора, само присутствие этого… как же это назвать-то? некоторые это называют «дискурсом», но я не знаю в точности, что это такое. Ну вот этой вот парадигмы…. нет, это тоже какой-то странный термин. Вот этих разговоров. Оно, по-моему, очень красноречиво и очень характерно для нашего времени.