Член фракции КПРФ Законодательного собрания Валерий Сергиенко – о некоторых итогах развития края в прошедшем полугодии

– Валерий Иванович, есть ли у нас в крае гипертрофированное развитие сырьевых отраслей в ущерб сельскому хозяйству, перерабатывающих отраслей?

– Дело в том, что в лучшие времена уже максимум на десятый день после отчетного периода мы имели полную картину – все отчётные данные. Сегодня заканчивается восьмой месяц года, а крайстат только–только сверстал отчёт… Я недавно сумел добыть только основные данные, но и по ним можно делать некоторые выводы.

Если в 2004 году темп роста составил 4, 5%, (Путин, как вы помните, требует 7 %), то в 2005 году этот показатель упал до 0, 7 %. В 2006 году – нулевой прирост. В первом полугодии нынешнего года – минус 1, 5 %! Никакого роста, не говоря уже о «рывке», нет. Край живёт исключительно за счёт выгодных цен на цветные металлы на международных рынках.

Что характерно? На рубеже советского строя и нынешнего российского капитализма тонна алюминия стоила чуть меньше $ 1200 за тонну. Сейчас – аж $ 2569 за тонну. Тонна никеля в те времена стоил около $ 7000, сейчас – $ 24.200. При тех же тоннах, которые мы производили тогда и сейчас, выручка от реализация стала в разы больше. Девальвация доллара и укрепление рубля повлияли на то, что краевой бюджет пребывает в более–менее удовлетворительном состоянии. Причем профицит бюджета, не от полного удовлетворения всех потребностей, а от хронического недофинансирования всех социальных программ.

Самая главная гипертрофия краевой экономики в том, что 70 % доходов формируется за счёт цветной металлургии. 10 % – за счёт топливно–энергетического комплекса. А на долю всех обрабатывающих отраслей приходится около 20 %. Край фактически стал сырьевым придатком в самой гипертрофированной форме. Да и российская экономика, мягко говоря, в этом плане оптимизма не вызывает. Но мы на общем фоне – вообще никакие…

– То есть, красноярская экономика – отражение самых худших черт российской?

– Вот именно самых худших. Вот ещё одна гипертрофия. Много поводов для раздумий дают каждый из четырёх проектов «Д». Но обратимся к строительству жилья. В прошлом году по отчётам в крае построено 865 тысяч кв. метров жилья. Но из них 810 тысяч – в Красноярске. Ни на селе, ни в малых городах ничего не строится! В результате видимость благополучия на проспекте Мира, отчасти на улицах Ленина и Карла Маркса. Чуть в сторону – и благ капитализма мы не видим. Как благополучное Садовое кольцо в Москве. В итоге примерно 170 тысяч из 3 миллионов жителей края живут и благоденствуют, остальные – не имеют никаких перспектив на достойную жизнь.

В суете буден многое из прошлого забывается, поэтому не лишне напомнить, что в нашем крае перестали существовать телевизорный завод, шелковый, хлопчатобумажный комбинаты, химкомбинат «Енисей», заводы автоприцепов, экскаваторный, судостроительный, «Сибцветметавтоматика» и ряд других. В промышленности потеряно около 500 тысяч рабочих мест! На 1 января 1992 года в крае их было 1 миллион 526 тысяч. Сейчас, по данным крайстата, – примерно 950 тысяч.

Конечно, потерявшие работу люди на паперть не пошли, не ринулись регистрироваться безработными. Они сами устраивают свою жизнь в так называемом малом бизнесе – примитивной торговле на рынках. Как–то ведь жить надо! Поэтому учителя, врачи, инженеры, агрономы, конструкторы торгуют китайским барахлом или турецкими дублёнками. Это гипертрофия нашей рабочей силы. Но последние полтора – два года на малый бизнес началось бурное наступление сетевых торговых компаний, вытеснение его из краевой экономики. Мы можем с полным основанием утверждать, что разговоры о поддержке малого бизнеса нынешней властью – не более, чем разговоры. Причем эти разговоры просто циничны, потому что вроде бы дают надежду предпринимателям, а на деле – уводят от действительности. А что в жизни? Недоступность кредитов. Налоговый и административный прессинг. Недоступными остаются рабочие площади, на которых мог бы действовать малый бизнес.

Никакой помощи в удержании, а тем более – завоевании рынка сбыта нет!

– Валерий Иванович, раз уж мы сегодня так часто произносим слово «гипертрофированность», то давайте вспомним хлопонинскую программу «4 Д»: дом, дети, деревня, демография… Мы знаем, как она выполняется. Похоже, пятое «Д» – это Дерипаска. Какие привилегии на территории края имеет этот человек? Один факт, что за электроэнергию он платит намного меньше, чем простой обыватель чего стоит…

– Действительно, алюминиевый завод платит около 30 копеек за киловатт–час, тогда как красноярский крестьянин – 1 рубль 70 копеек. То есть, Дерипаска покупает электроэнергию на внутреннем рынке дешево, а продает алюминий на мировом рынке очень дорого. И регулируя объёмы продаж, олигарх добивается высоких цен на «крылатый металл». Администрация края оказывает режим наибольшего благоприятствования всем олигархическим группам, но только не красноярскому бизнесу. Это касается и РАО «ЕЭС», СУЭКа, «Норильского никеля». Сейчас идет активная игра с «Роснефтью». Все это сделало край, разодранный в клочья промышленно–финансовыми группами, не Красноярским. Сегодня реального влияния на экономические процессы, на их более–менее удовлетворительное прогнозирование краевые власти оказать не могут. Захотят Чубайс с Дерипаской строить Богучанскую ГЭС – построят, не захотят – никто ничего изменить не сможет. На этом фоне возмутительно то, что власть проявляет исключительную терпимость в вопросах экологической безопасности производств. Алюминиевый и глинозёмный заводы как были, так и остаются главными загрязнителями и отравителями. И никто от них не требует перехода на новые безопасные технологии. Взяли бы пример с Саянского алюминиевого завода. Режим наибольшего благоприятствования оказывается при отводе земель для нужд олигархов, при вторжении в любую отрасль экономики края, на которую положила глаз любая из олигархических групп.

– Валерий Иванович, краевое министерство правды как заклинание твердит: «Ванкор! Еще Ванкор! Богучаны!». Это якобы, новая волна индустриализации Сибири. Можно ли назвать достройку БоГЭС, экологические последствия которой вызывают тревогу, и впоследствии строительство еще одного алюминиевого завода индустриализацией, или это продолжение грабежа?

– Весь мир сегодня работает, осваивая так называемый пятый экономический уклад. В его основе – информатика, нанотехнология, другие высокоинтеллектуальные отрасли. Если бы программы освоения Ванкорского месторождения, Нижнего Приангарья были гармонично дополнены вышеназванными, тогда можно было бы говорить, что действительно, Красноярский край, используя свои конкурентные преимущества, развивает и сырьевые, и перерабатывающие, и высокоинтеллектуальные производства – как теперь говорят производства с большой добавленной собственностью. Но мы видим все те же устремления, которые проявляли в эпоху индустриализации. И по большому счёту называть такое развитие территории современным в нашем XXI веке было бы неправильным.

Это как в математике: пусть и необходимо, но недостаточно, чтобы край развивался динамично.

Есть еще одно важное обстоятельство, почему мы критикуем администрацию Хлопонина за выбранную им парадигму развития Красноярья. Дело в том, что сырьевая экономика предполагает существенное сокращение рабочих мест, что у нас и происходит. Сырьевая экономика, какими бы современными методами она ни развивалась, не предполагает высокоинтеллектуального, КАДРОВОГО корпуса края. Скажем, те же выпускники широко разрекламированного федерального университета не смогут найти на территории края достойное применение своим знаниям и навыкам.

– Известно, что КрАЗ, мягко говоря, не очень полно уплачивает налоги в краевую казну, из–за хитрой регистрации предприятия вне территории края…

– Цены реализации экспортируемых товаров, отражаемые, например, «Норильским никелем», «Русалом» в Сибирском таможенном управлении, намного ниже тех, которые фиксируются мировыми товарно-сырьевыми биржами. В результате ПФГ вывозят значительную часть прибыли от своей хозяйственной деятельности в регионе. Край же недополучает от роста цен на цветные металлы.

– Валерий Иванович, насколько актуальна для края проблема «чёрных рейдеров»?

– Более чем актуальна! На территории края по существу и был один из первых в России рейдерский захват предприятия – Ачинского глинозёмного комбината компанией «Альфа–Эко». Затем то же самое произошло с заводом «Сибэлектросталь», с «Черметом», Дивногорским заводом низковольтной аппаратуры, экскаваторным заводом. Два года ведем напряженную борьбу за сохранение одной крупной компании – из судов не вылазим! А мелких таких предприятий – несть числа! Вот Владимировский совхоз…

Недавний случай. Пришла ко мне на прием женщина из Покровки. У нее ларёк. Конкурент, у которого в друзьях – высокие начальники, пишет надуманную жалобу, по которой тут же пришла милиция: «Убирай, бабка, свой ларёк!». Как быть этой женщине, у которой этот скромный бизнес – единственный способ поставить на ноги внука?

Рейдерство не ограничивается отношениями двоих предпринимателей. Там обязательно на стороне одного из них должен выступать конкретный коррумпированный чиновник исполнительной, судебной власти, милиции. Другой пример: отбиваем атаки от спортивного клуба, в котором занимаются дети из малообеспеченных семей, инвалиды, ветераны. Кому– приглянулось помещение.

– Мы ничего не сказали о деревне…

– Это тема отдельного большого разговора, и у нас будет повод вернуться к нему. Но одно бесспорно: широко разрекламированный национальный проект возрождения села и соответствующая краевая программа пока сколь– нибудь ощутимых результатов не дали – как в силу своей принципиальной неправильности, несостоятельности, так и в силу совершенно низкого финансирования.

Самое печальное: крестьянин так и не допущен к рынку. Он не может продавать свою продукцию по ценам, позволяющим вести расширенное все производство. Не может в силу низкой платёжеспособности населения.

В Москве есть система магазинов для богатых. В них булка хлеба стоит 240 рублей, килограмм мяса – 2 тысячи рублей. Такие магазины нужны тем, кто хочет купить товар в комфорте и без толкотни, потому продавцов и менеджеров там больше, чем покупателей. Если бы крестьянин мог продавать свою продукцию по таким ценам, никакой государственной поддержки не потребовалось бы.

Но это, конечно, исключение. Но пусть булка хлеба стоит не 240 рублей, а 50. Но тогда и зарплата должна быть не менее 30 тысяч, а пенсия – не менее 15 тысяч. И при таком раскладе государственной поддержки села не потребуется.

Мы же крестьянину продаем все по бешенным расценкам, и ждем, чтобы он продавал свою продукцию по ценам, доступным для малоимущего населения. Такая ситуация и создает условия для перекупщиков, проникновения некачественной продукции, место которой не на рынке, а на свалке или в печи утилизации.

Парадокс: радикально решаются вопросы собственности на землю, и в то же время необходимых институтов поддержки крестьянина так и не создано.

В августе 1999 годя я был на Чикагской зерновой бирже. В это время американские фермеры продавали на бирже зерно урожая 2000 года. Они точно знали, сколько им надо посеять в будущем году, по какой цене и кому они продадут зерно, какие кредиты они могут взять и как вести производство. У нас ничего такого нет, все на авось.

Национальный проект не отвечает на актуальные вопросы.

– В этой отрасли пресловутая рука рынка не действует?

– Она не действует, потому что не действует власть, которая и должна направлять руку.