Закат Европы?

Машина без тормозов

Когда во второй половине двадцатого века начались объединительные процессы в Европе, они преследовали несколько целей. Во-первых, намерение не допустить новых конфликтов в этой части света (те же Франция и Германия в течение 75 лет в 19 и 20 веках трижды вели тяжелейшие войны друг с другом). Во-вторых, желание вырваться из-под опеки США – после войны в европейских странах стояли американские войска, а «план Маршалла» (по восстановлению послевоенной экономики) поставил «старый свет» в экономическую зависимость от заокеанского партнера. В-третьих, имела место попытка предотвратить большую войну между СССР и США. Полем битвы, скорее всего, стала бы именно Западная Европа, а возможное применение ядерного оружия привело бы к тому, что на этом поле уже вряд ли что-нибудь смогло бы вырасти (и это не метафора). Был и другой аспект проблемы – у европейцев отношения с СССР были намного лучше, чем у американцев, торговля с Восточной Европой приносила им большую выгоду.

Локомотивами объединения выступили Франция и Германия. Военная мощь (включая ядерное оружие) и независимость французов (они не входили в военную организацию НАТО) наряду с экономической мощью немцев – это сила, с которой нельзя было не считаться. Недаром говорят, что вся первая половина двадцатого века – это борьба за мировое лидерство между немецкой и американской экономикой. С присоединением к союзу новых членов третьей силой здесь стала Великобритания. Полностью соответствуя имиджу «консервативных» и «чопорных», англичане твердо отстаивали свою национальную независимость и традиции, служа (можно вспомнить афоризм легендарного премьера этой страны Маргарет Тэтчер) тормозами в машине европейской интеграции, все более превращающейся в гоночную. Уже тогда амбиции европейцев распространялись далеко за пределы своего континента. Они вступили в конкурентную борьбу с американцами за влияние на страны «третьего мира» и одерживали здесь важные победы. Они защищали собственные рынки от иностранных производителей и захватывали африканские и азиатские. Лидеры США были вынуждены идти на компромисс с европейскими коллегами. Такая ситуация и в страшном сне не могла присниться американским политикам сразу после войны. К компромиссу США подталкивала и «холодная война» – даже нейтралитет европейцев мог сильно подорвать американские позиции.

Нашла коса на камень

Но вот наступили 1990-е годы, пал Советский Союз, его прежние сателлиты из Восточной Европы и даже некоторые бывшие советские республики попали в зону зависимости Евросоюза. Казалось бы, вот оно, широчайшее поле для претворения европейских амбиций в жизнь. Но не все оказалось так просто. Первым тревожным звонком для европейского сообщества должна была стать ситуация с Югославией. Многие наши читатели должны были обратить внимание, что ведущие страны ЕС активно не поддержали вторжение американцев в Ирак в 2004 году, зато столь же активно поучаствовали в военном конфликте с Югославией в 1999 году. Неужели внешняя политика этой ни с кем не воевавшей южноевропейской республики была более агрессивная, чем у Ирака, ведшего войну сначала с Ираном, потом с Кувейтом. Неужели режим в Югославии был более авторитарным, чем в Ираке? Об этом говорить просто смешно – хотя югославскому президенту Милошевичу активно приклеивали ярлык «диктатора», при его власти практически свободно действовала оппозиция, могли работать независимые телеканалы (чего в Ираке, конечно, не было), что и позволило произвести там «бархатную революцию» (первую в ряду таких «революций» в условиях новой Европы – старшую сестру «оранжевых», «тюльпановых», «розовых» и прочих «фруктово-цветных» переворотов). На самом деле все дело в том, что Ирак был важным торговым партнером ЕС, а вот Югославия мешала его влиянию в Южной Европе. Большинство аналитиков считает, что главным инициатором распада Югославии стала Германия, тем более, что у немцев были многовековые связи с этим регионом и столь же давние интересы в нем. Однако вышла незадача: гражданская война на месте распавшейся республики вышла из-под контроля. В итоге европейцы оказались в положении школьников, смешавших на уроке химии неизвестные вещества из пробирок, и теперь в ужасе от неожиданного эффекта зовущих учителя, и им пришлось так же громко позвать «дядю Сэма», который проблему в Югославии решил, но и основной выигрыш оставил за собой.

Европейцы поняли, что не может быть настоящего геополитического лидерства без собственных вооруженных сил. Для этого в европейские структуры был приглашен Хавьер Солана, бывший генеральный секретарь НАТО, а еще раньше – социалист и премьер Испании, один из авторов плана вторжения в Югославию в 1999 году. По этой же причине в Евросоюз с распростертыми объятиями была принята Чехия, обладающая мощным военно-промышленным комплексом. Планировалось создание единого европейского оборонного концерна, без которого не может быть самостоятельной армии. Однако единая армия предполагает согласованную внешнюю политику, а значит – большую централизацию в ЕС. Отсюда – появление Конституции единой Европы, как предложение странам-участницам поступиться суверенитетом. Европейские государства оттеснялись на второй план и другим предложением – избирать депутатов Европарламента не от стран, а от регионов (например, не от Германии, а от Баварии, Нижней Саксонии и т.д.). Для аналогии представим, что появился парламент СНГ, избираемый напрямую (как и европейский – каждая страна имеет определенное число мандатов, которые распределяются по партийным спискам). Но депутаты в нем представляют, например, не Россию в целом, а свои края и области.

Попутно решался и другой вопрос. Страны Европы известны довольно высоким уровнем социальных гарантий. Но для их поддержания требуется вводить значительные налоги. В том числе и поэтому бизнес стал уходить из Европы. Перераспределение полномочий внутри Евросообщества в перспективе дало бы возможность передать часть функций по социальной политике Еврокомиссии (по сути, единому европейскому правительству), где очень влиятельны ультралибералы. Они с радостью отменили бы хоть часть этих льгот.

Между Ле Пеном и бен Ладеном

Однако тут интересы больших политиков разошлись с интересами «маленьких» европейцев. И дело не только в льготах. С начала 1990-х годов идеей-фикс европейских политиков стало появление внутри ЕС мусульманского государства. Это была одна из причин, по которой европейцы радовались распаду Югославии – ведь в ее составе была в значительной степени мусульманская Босния и Герцеговина. Потом на роль такого государства пытались попробовать Кипр (в случае, если бы православный греческий Юг острова наконец-то помирился с мусульманским турецким Севером). Некоторые даже предлагали на подобную роль автономный край Косово, который фактически отделился от многострадальной Югославии (ныне – «Сербия и Черногория»). Однако решили остановиться на Турции – в конце концов, она держит в узде собственных исламских фундаменталистов. Однако в странах Европы и так полно рабочих из мусульманских стран (той же Турции), которые конкурируют за рабочие места с местным населением.

Мусульманская диаспора вообще стала проблемой для европейских государств. Ее представители в большинстве своем не собираются принимать европейские правовые и культурные традиции. Робкой попыткой решить эту проблему в конце 2003 – начале 2004 гг. стал запрет французских властей для девушек-мусульманок носить в школах традиционные платки. Мусульмане постепенно становятся важной политической силой – например, в Бельгии уже появилась исламская партия. Обратная сторона этого явления – усиление в европейских странах ультраправых и даже неофашистких партий, которые активно выступают против «непрошеных гостей» из стран третьего мира. Вспомним шок французов, когда лидер Французского Национального Фронта Ле Пен вышел во второй тур президентских выборов несколько лет назад. А совсем недавно в парламенты двух немецких земель прошли представители партий, считающихся наследницами гитлеровской НСДАП. Кроме того, мусульманские общины стали полем деятельности для террористических организаций. Специалисты-исламоведы утверждают, что та же «Аль-Каеда» многих боевиков приобрела не в бедных африканских и азиатских странах, а среди молодых мусульман, родившихся уже в Европе. Многие из них все равно чувствуют себя чужими среди английских или испанских сверстников и в поисках идентичности приходят к экстремистам. Виноваты в этом и власти самих европейских государств – долгое время они сами негласно покровительствовали исламским радикалам, свободно действовавшим на их территории. За это, например, Британия получила едкое прозвище «Туманный Аль-Бион». Проблему взаимоотношений с мусульманской диаспорой европейцы пока что решают неуклюже.

В свете этих фактов предпоследней каплей для избирателей Франции и Нидерландов стала идея принять в ЕС Турцию. Но последней каплей, наверное, все-таки оказались разговоры о далекой перспективе вступления в Союз Украины, Молдавии и Грузии. Представляете себе украинских и молдавских строителей, ищущих заказчиков на окраине Парижа? Анекдот про «нового русского», который решил сэкономить, пригласив молдаван строить ему виллу под Марселем, стал бы реальностью. У ЕС и так уже достаточно проблем с новыми государствами-членами из Восточной Европы. К потоку гастарбайтеров добавляется необходимость делиться с ними дотациями. Так, самая большая доля расходов бюджета ЕС до сих пор приходилась на поддержку сельского хозяйства. Главным получателем дотаций выступала Испания, но не были обделены и фермеры других государств. Однако новые страны-члены как раз отличаются своим значительным аграрным сектором.

В общем, тревожный звонок политики получили еще год назад, на выборах в Европарламент, когда значительную часть депутатских мандатов завоевали «евроскептики» – партии, выступающие против дальнейшей интеграции Европы. Причем представляли они не только страны-старожилы Союза, но и новых участников. Примером может служить добившаяся значительного успеха польская партия «Самооборона», представляющая интересы крестьянских хозяйств. Последний факт неудивителен – эйфория по поводу членства в единой Европе в этих странах уступает место осознанию связанных с этим проблем. Например, невозможность соответствия европейским стандартам и конкуренции с производителями запада. Производителей из стран-«новых европейцев» на Западе не ждут. Выходом для них было бы развитие торговых отношений с Россией, но политика всегда связана с экономикой, а политические отношения с нашей страной у многих восточноевропейских стран пока прохладные. Впрочем, некоторые аналитики считают, что Прибалтика, больше всех постаравшаяся испортить отношения с нами, очень скоро пожнет горькие плоды такого поведения. В СССР прибалтийские республики были «маленькой Европой», образцом благополучной, чистой, красивой жизни. Но мало кто помнит, что до революции это была одна из беднейших частей Российской империи. Недаром тогда бытовала поговорка: «Что есть у латыша – х… да душа». Конкуренция с бизнесом старой Европы может вернуть прибалтам прелести любимой ими эпохи «без советских оккупантов».

Новый Рим и старая Византия

Итак, перед Евросоюзом встал сложный вопрос – что делать дальше? Говорят, что бюрократическая система со временем «забывает» цели, для которых была создана, и начинает работать на решение собственных задач. Политики и чиновники ЕС, погруженные в глобальные амбиции, забыли, зачем создавался Союз. Помнится, одним из выигрышных сторон существования Союза в 1970-е годы стал благоприятный экономический климат, защищающий европейского производителя от азиатских и американских конкурентов. Однако недавно работники европейской текстильной промышленности забили тревогу – рынок наводнила китайская продукция, так что в скором времени многие предприятия легкой промышленности в ЕС будут разорены. Реакция Еврокомиссии оказалась довольно вялой. Некоторые ее представители жаловались, что вместо того, чтобы заставлять своих министров вести неприятные разговоры с китайскими коллегами, можно было бы научиться выдерживать конкуренцию самим…

Впрочем, надо отдать должное европейским лидерам. Поняв настроения своих граждан, они уже заявили, что крайний срок для принятия европейской Конституции переносится на год (теперь это 1 января 2007 года), возможно, в нее будут внесены изменения. Видимо, на неопределенный срок будет отложен прием в ЕС Турции, а (внимание!) Грузия, Украина и Молдавия могут забыть о приеме в Союз. Звучат предложения, что новые члены ЕС с Востока должны быть лишены дотаций, которые станут получать только «старожилы» Союза.

Благоприятным для ЕС оказалось бы изменение отношения к России – с настороженного на доброжелательное. У нас много общего – истоки культуры, страх перед исламским фундаментализмом, приток гастарбайтеров из более бедных соседних стран, демографический кризис, желание выбраться из-под влияния США. Россию любят сравнивать с Византийской империей (часто уничижительно), но даже многие западные историки признают, что без отчаянного сопротивления византийцев (иногда на фоне предательства стран Запада) агрессии с Востока – сначала арабов, потом турок – смогли сформироваться западноевропейские государства. К сожалению, недоверие к России в Европе еще слишком велико.

Хотелось бы закончить еще одним историческим примером. После введения единой валюты Евросоюз часто сравнивают с Римской империей. Правители Рима рано поняли, что присоединение новых территорий ведет к потере управляемости и подрыву сил государства. Может быть, это и есть исторический урок для европейцев. Когда-нибудь стоит остановиться.